Ну и в продолжение темы блэкморовской музыки - повешу сюда сие творение, которое является продолжением к этому. Пока все.
Да, и я знаю, что картина с Фудзиямой в трактире в то время висеть не могла, но в нашей необычной Стране возможно все. Даже такие временные искажения, рамок мы не придерживаемся. =)
Менестрель смотрел в карту. Подняв голову, он оглянулся по сторонам, и снова уткнулся в кусок пергамента, изрисованный замысловатыми линиями и испещренный надписями, выведенными округлым почерком.
- Ты можешь это сказать. Ничего страшного, - произнесла Певица. Она сидела на камне и грела руки в рукавах своего платья. Валил крупный снег, от которого ее волосы уже давно намокли и некоторые светлые прядки прилипли к лицу, но чтобы их убрать, ей бы нужно было вынуть руки из их уютного, относительного теплого укрытия, чего ей совсем не хотелось делать.
- Мы заблудились, - изрек, наконец, Менестрель, снимая с головы шляпу и стряхивая с нее снег. Подойдя к Певице, он одел шляпу на ее голову и не смог сдержать улыбки – столь забавно она в ней выглядела.
– Так тебе будет теплее, - добавил он, снова обращаясь к карте. Повертевшись на месте и поозиравшись по сторонам, он глубоко вздохнул и сунул карту обратно запазуху. – Это бесполезно. Эта карта помогла нам сделать только одно – заблудиться!
Видно было, что он сердится. Сердится в большей степени на себя – за то, что не может найти дороги, за то, что завел свою любимую женщину в это место, за то, что ничего не может сделать.
- Эй..., - тихо позвала его девушка. Менестрель посмотрел на нее. Ее голос вырвал его из омута мрачных мыслей. Певица подошла к нему и взяла его руку в свою. – Мы выберемся отсюда.
Ее голос звучал устало, но ее взгляд был полон уверенности. Менестрель вздохнул и прижал девушку к себе, тоскливым взглядом скользя по острым заснеженным верхушкам гор. Конечно они выберутся. И не из такого выбирались.
- Пойдем, - сказал он, беря Певицу за руку. – Поищем какое-нибудь укрытие и разведем огонь. Нужно согреться, перекусить, отдохнуть и идти дальше. Куда-нибудь мы выйдем.
Он сидел в трактире, вытянув ноги под большим круглым столом, и курил тонкую, длинную трубку, задумчиво разглядывая картину на стене. Кажется, автор этого творения хотел изобразить японский вулкан Фудзияму с цветущими деревьями сакуры у подножья. Картина была старой, выцветшей, с облупившейся местами краской... А ведь в жизни там наверное так красиво... Интересно, как пахнут эти маленькие розовые цветки японской вишни?
- Э... сэр... эм...
Горец оторвался от созерцания картины и повернул голову в сторону голоса. Перед ним стоял трактирщик, переминающийся с ноги на ногу и явно пребывающий в очень нервном состоянии. Хайлендер мысленно улыбнулся.
- Сэр, вы, наверное, не помните... но...
- Сколько я тебе должен? Не только за сегодня, а вообще?
- Семь шиллингов и двадцать пенсов, сэр.
Горец пошарил в кармане и вручил трактирщику восемь шиллингов.
- Оставь остальное себе, - сказал он, осушая свою рюмку коньяка и вытряхивая трубку. Натянув плащ и подхватив свой лежавший на столе в ножнах меч, он молча поднялся и вышел из трактира. Хозяин перекрестился и вернулся на свое место, за стойку.
- Ты чего? – его приятель явно был удивлен. – Чего ты так перед ним дрожишь-то?
- Да ну его, - махнул рукой трактирщик и спрятал деньги в карман. – В прошлый раз он прибыл сюда в отвратном настроении, напился, и когда какой-то пьянчуга начал его задирать, этот чертяка чуть не разнес весь трактир. Потом вывалился во двор, с третьей попытки забрался на своего коня и уехал, распевая в темноте какую-то песню про черную ночь... Шли бы они лесом отсюда, эти хайлендеры – до чего вспыльчивый и горячий народец...
Выйдя на улицу, Горец с наслаждением вдохнул свежий, морозный воздух и двинулся к своему коню, привязанному неподалеку. Погладив блестящий бок своего верного спутника, он скормил ему таки стащенный в трактире кусок хлеба и уже взялся за седло, собираясь забраться на коня, как вдруг раздался пронзительный птичий крик. Подняв голову, Горец вгляделся в небо, затянутое серыми тучами. Наскоро отодвинув рукав плаща, он поднял руку и острые, цепкие когти сокола вцепились в толстую кожу перчатки. Птица сложила крылья.
- Что-то случилось, ведь так? – воспросительно посмотрев на сокола, Горец вздохнул. – Я так и думал. Они заблудились. И даже карта им не помогла.
Он посмотрел на виднеющиеся в далеке горы, покрытые белыми шапками снега. Взмахнув рукой, он отпустил сокола – большие крылья с шелестом развернулись и птица взмыла в небо. Ловко вскочив на коня, Горец галопом поскакал в сторону гор. Он был спокоен и собран. Вернее, так ему казалось. Он не замечал, как погоняет коня все сильнее.
Певица грустно смотрела на кружащиеся в воздухе хлопья снега. Они сидели в этой маленькой пещерке уже долгое время, а снегопад все не собирался заканчиваться, лишь усиливаясь все больше. Менестрель привычно перебирал струны лютни и смотрел на маленький костерчик – не так-то много в горах в снегопад можно найти хвороста, чтобы хватило на хороший костер.
«Сейчас бы того Англичанина сюда, из таверны...», подумала Певица, посмотрев на маленькое пламя и вспоминая, как тот парень зажигал в таверне свечу на их столике. Подняв взгляд на Менестреля, она почувствовала еще большую грусть. Да, они влипли. Но ведь они выберутся! Выберутся! Пусть только он не сидит с таким угрюмым лицом, не смотрит таким потерянным взглядом на огонь и не играет эту тихую мелодию, от которой внутри все сжимается! Поднявшись со своего места, Певица подобралась поближе к своему спутнику и устроилась рядом с ним, привычно кладя голову на его плечо.
- Это страшное место, - прошептала она. – Вернее, это страшное и восхитительное место. Ты обещал показать мне горы – и вот, я их вижу... И понимаю, что это совершенно удивительное творение природы... Величественное, гордое, сильное, прекрасное. И с трудным характером.
- Я рад, что тебе здесь нравится, - тихо ответил Менестрель, коснувшись губами светлой макушки Певицы. – Значит, все-таки что-то хорошее в этом есть.
Певица сама не заметила, как заснула. Ей снились горы – сине-серые, с острыми вершинами. Ей снились покрытые зелеными лугами подножья гор и на них стада белых, пушистых овец. Ей снились желтые тюльпаны и красные маки. Маленькие деревянные домики и белоснежная церквушка.
- Я думал, ты придешь раньше, - негромко сказал Менестрель, не желая разбудить уставшую Певицу и наблюдая за тем, как Горец бросает в костер собранный им по дороге сюда хворост. И откуда он только все знает...
- Скользко, - коротко ответил длинноволосый парень и протянул озябшие руки к огню.
В пещере было тихо. Эта тишина нарушалась лишь потрескиванием костра и шумом ветра.
- Дай мне, пожалуйста, карту, - в конце концов попросил хайлендер.
Стараясь сильно не шевелиться, Менестрель осторожно пошарил запазухой и выудил оттуда карту, протягивая ее собеседнику. Тот развернул карту, внимательно ее осмотрел и бросил в огонь.
- Я забыл указать стороны света. Поэтому ты каждый раз смотрел на карту с разной стороны.
Менестрель молча смотрел, как огонь набросился на беззащитный пергамент и поглотил его буквально за пару мгновений, превратив в пепел.
- Ты забыл сказать, что это очень в моем духе – что-то забыть, - улыбнулся Горец. Менестрель ответил ему долгим взглядом... и улыбнулся в ответ.
- Главное, чтобы ты свою голову где-нибудь ненароком не забыл. Жалко будет, голова-то красивая.
- Жаль только, что пустая, да? – Горец засмеялся.
Голоса все-таки разбудили Певицу. Открыв глаза и сонно глядя по сторонам, она остановила взгляд на хайлендере. Сначала ей показалось, что она спит. Наверное, это был сон. Но за пределами пещеры все так же выл ветер, все так же шел снег. И ей было зябко после сна на теплом плече Менестреля. Нет она не спала.
- Вы... Я... На озере... весной... – хрипло забормотала она. Знакомое чувство онемения ног вернулось. Ее спутник в черном встревоженно смотрел на нее.
- Нет, - одними губами ответил Горец. Певица ощутила, что не может отвести взгляда от его ярких голубых глаз. В тот же момент воспоминания рассеялись, а внутри вдруг поселилась небывалая легкость.
- Ох, чего только не приснится! – сладко потянулась девушка. Действительно. Ведь не было никакого озера, верно?
- Ну вот, - кивнул в сторону парня Менестрель. – Если мы отсюда и выберемся, то только благодаря ему. Лучше него эти горы не знает никто.
- Значит, нас отсюда выведут? – обрадовалась Певица и восторженно посмотрела на своих спутников.
- Да, но не раньше окончания снегопада, леди, - кивнул Горец, усаживаясь поудобнее и прислоняясь спиной к стене.
Певица вздохнула и снова села ближе к Менестрелю. Какое-то время в пещере снова царило молчание.
- А Вы..., - хайлендер кашлянул и посмотрел на них обоих. – Вы до Японии еще не добрались часом?
Менестрель и Певица переглянулись и засмеялись.
- Ты слишком хорошо о нас думаешь, - покачал головой Менестрель, снова касаясь струн лютни. – Это слишком далеко даже для нас пока. А почему ты спрашиваешь?
- Да вот..., - усмехнулся парень, тряхнув волосами. – Сегодня в трактире видел Фудзияму.
Он посмотрел на путников и окончательно развеселился, увидев их озадаченные взгляды.
- На картине, конечно! – пояснил он. – Вот она мне и вспомнилась...
Задумчиво глядя какое-то время на огонь, Певица вдруг спохватилась и хлопнула в ладоши:
- А у нас ведь есть чудесная песня! Как раз про Японию! – она с ожиданием посмотрела на Менестреля. Но тот вдруг покачал головой.
- Нет. Я не думаю, что ему будет интересно это слушать.
Певица рассеянно смотрела то на одного мужчину, то на на другого.
- Ну почему же? - улыбнулся Горец. – Мне интересно. Или ты стесняешься при мне играть?
Менестрель хмыкнул и заиграл. Пожалуй, такого от него хайлендер еще не слышал - такой чарующей восточной мелодии, при которой стоит только закрыть глаза и сразу увидеть розовые облака цветущих деревьев, почти ощутить их запах, увидеть образ заснеженного вулкана и низких длинных домов с причудливо выгнутыми крышами... Голос Певицы вкрался в его сознание белой кошечкой, словно ласкающейся к нему и тихо мурлыкающей.
- When the sun sets over cherry blossom skies
And the twilight fills the air
You can see the snow on the mountaintops
Through the veil of old Japan…
On an island lead by all the ancient ways
Just a million miles from here
And yet it seems like only yesterday
That her song rang out so clear...
Песня уже давно закончилась, но Горец не отводил застывшего взгляда от огня и не шевелился. Музыка и голос продолжали плыть сквозь него, окутывая его душу и проникая глубоко в сердце, которое, казалось, само замирало от вохищения.
Певица тихонько кашлянула. Вскинув голову, парень посмотрел на них обоих. В его взгляде читалось изумление.
- Вы волшебники, - наконец произнес он.
- Ну вот, а я только хотел сказать, что наверное ему не понравилось! – ухмыльнулся Менестрель и отложил лютню.
Когда они вышли к долине, начинало смеркаться. Горы темным, мощным кольцом окружали покрытую снегом долину, в которой то тут, то там светились маленькие огоньки.
- Вот, видите? – Горец показал вниз. – Это маленькая деревня, поселение моего клана. Спуститесь туда вниз и там заночуете.
Певица потерла окоченевшие руки друг о друга и снова спрятала их в рукава платья.
- А это правда, что...
- ...что все горцы – вспыльчивый и воинственный народ? – угадал ее мысли хайлендер. – Правда. А еще правда, что при всем этом они очень гостеприимны и добродушны. Вас встретят с радостью. Утром они дадут вам проводника и он отведет вас в город – до него осталось недалеко. Я вас дальше вести не могу. Будьте здоровы и берегите себя!
Хлопнув по плечу Менестреля и улыбнувшись Певице, Горец развернулся и пошел прочь. Путники удивленно посмотрели ему вслед.
- Жди меня здесь, я сейчас, - быстро сказал Певице Менестрель и побежал догонять их бывшего проводника. – Стой! Стой, я кому сказал!
Горец обернулся и внимательно посмотрел на лютниста. Вот такого его взгляда Менестрель точно не любил – когда он смотрел испытывающе, даже с вызывом...
- Чего ты хочешь?
- Почему ты не пойдешь с нами? Это ведь деревня твоего клана.
- Мне нужно вернуться за конем, я оставил его у фермера, чей дом у подножья гор с той стороны.
- Дело только в коне? Лжешь. Я вижу, что лжешь.
Хайлендер закатил глаза и тяжело вздохнул.
- Я ушел из клана. Все. Теперь я могу идти? Спасибо. Удачи.
Развернувшись, он снова быстро пошел прочь, но Менестрель нагнал его и схватил за руку.
- Послушай, я же знаю, когда ты лжешь. Слишком хорошо твои повадки знаю.
- Отпусти меня.
Менестрель и не думал этого делать. Они стояли и молча смотрели друг на друга.
- Меня выдворили из этого клана. Еще тогда. За то, что я слушал твою музыку, за то, что писал для нее стихи, за то, что пел в группе бродячих музыкантов. Тогда мне было все равно, в клане я или нет. Твое волшебство мне дорого стоило. Но ты знаешь, я не жалею об этом. Нисколько. Ты только не говори им..., - Горец кивнул в сторону домов внизу. – Не говори им, кто ты, и не говори, что ты меня знаешь. А теперь иди. Девушка совсем замерзла.
Менестрель выпустил руку парня. Улыбнувшись, тот развернулся и скрылся в сгущающихся сумерках. Постояв немного, Менестрель вернулся к Певице. Взяв ее за руку, он осторожно начал спускаться вниз, в долину, ведя за собой свою спутницу.
А из-за гор выплывала большая, белая луна...
music: Blackmore's Night - Benzai-Ten