Пока смотрела запись концерта Buck-Tick «The Day in Question 2017» из Будокана, все время вспоминала то, как Нина, главная героиня фильма «Черный лебедь», воткнула себе в живот кусок разбитого зеркала, чтобы достичь своей цели — обратиться черной лебедью и умереть как белая лебедь. Сакураи Ацуши втыкал в себя осколки зеркала метафорически, когда не мог вздохнуть на «BOY septem peccata mortalia», просто проговаривал куплеты, а потом кричал на связках ради того, чтобы достичь желаемого эффекта.
С самого начала, как только группа появилась на сцене, чтобы сыграть финальный концерт юбилейного тура, стало понятно, что к концу этого самого тура ребята подошли в сильной усталости. Это было заметно по мрачным и темным лицам участников, по отсутствию того самого огня в живом исполнении песен, который так сложно объяснить словами, но так легко почувствовать, когда он действительно присутствует и группа играет с чистым удовольствием, но больше всего, конечно, об этом свидетельствовал вокал Ацуши.
еще словЕсли более комфортные для его голоса, ровные и не требующие взлетов наверх вещи вроде «Coyote» или «Cosmos» звучат мягко и легко, словно он ныряет в воду, обернувшись всамделишной рыбкой, то вещи, которые требуют от него определенных усилий, например, «Dokudanjou Beauty» или «The Seaside Story», показывают всю печаль ситуации. На верхах начинают слышаться болезненные нотки, появляется некий металлический отзвук. Сакураи извлекает из себя звук с жестким, непоколебимым усердием, не смотря на свое состояние, но звук не идет в том виде, в котором он бы желал его услышать, и смотреть и слушать это совершенно мучительно.
Он пытается компенсировать все ярким представлением, его тело, не смотря на усталость, неумолимо делает свое дело — он танцует, выгибается, становится на четвереньки, показывает все и вся, о чем поет. Вот он задирает широкую штанину из летящей ткани и показывает ногу в кружевном чулке, обутую в бордовый сапожок, и скорее всего именно из-за этих моментов этот концерт будет пользоваться успехом. Однако, ничто не способно затмить собой это ощущение натуральной физической боли, словно что-то скручивается внутри, когда его голос снова подводит его. Его красота здесь болезненна и пронзительна, он не просто демон с раненым крылом — он демон, изо всех сил побеждающий усталость и тяжело взмахивающий своими черными крыльями, чтобы отдать публике все, что у него есть.
С того момента, как мне довелось наблюдать «Mudai» в живую в прошлом году все в том же Будокане, я старательно избегала ее, хорошо помня это ощущение сковывающего ужаса, подступающей тошноты. После этого она раз за разом снова появлялась в сетлистах концертов — такая нужная для Сакураи, но на самом деле особенная не только для него. Из всех музыкальных конструкций, созданных архитектором звука Имаи Хисаши, «Mudai» — одна из самых выдающихся вещей. Сложная, многослойная, живая, периодически изменяющаяся под властью руки Имаи. Вот и в этот раз в ней появились новые слои, надстроились новые ажурные звуковые конструкции из звенящей, переливающейся гитары.
В этот раз — это была другая «Mudai», при этом не менее страшная. Когда Ацуши упал на колени, казалось, подняться он будет уже не в силах, словно вес всего мира лег ему на плечи. Возникло ощущение, у него нет сил даже на то, чтобы разверзнуть черную бездну, которую он разверзает на этой вещи, но в конце он переходит на крик, а крик обращается рыданиями. В этот момент невыносимо хочется спрятать его, скрыть от чужих глаз, потому что знаешь, что вот — он, стоит на коленях с задранными штанами и оголенным бедром, обессиленный, и это будет рассмотрено под лупой тысячу раз любопытными глазами и окутано таким странным для этого самого момента восхищением физической красотой Сакураи.
Когда он выходит петь «Ai no soretsu», накрыв голову шалью собственного дизайна для мерчендайза, с декадентскими цветами, черепом и свечой, практически полотном кого-нибудь из голландских художников, кажется, что некий темный дух проступает из дымки тумана и подает свой печальный голос. Когда на второй анкор он выходит в сияющем, летящем плаще из тончайшего шифона, взмахивает полами, кажется, что это сама Вечерняя звезда, та самая Ундомиэль сошла с небосвода на землю. Нежно, словно движение по тонкому, похрустывающему льду звучит «Illusion» — не смотря на свое состояние, он снова побеждает ее, побеждает с достоинством.
В самом конце, не смотря на сложности, атмосфера меняется, как будто в предвкушении скорого финала шоу, становится светлее, а я сижу и думаю про тур из 28 концертов в следующем году и о том, что колодец, из которого черпаются силы, все же имеет дно. И что не смотря на ярко горящее пламя внутри, у тела физического есть свои лимиты на эксплуатацию. И о том, что если Buck-Tick хотят и вправду быть как The Rolling Stones, надо больше думать о себе.
Спасибо им за этот год, за все впечатления, за эту возможность снова и снова постигать тайны вселенских вихрей, живой трепет и ритм движения природы. Пусть в следующем году у них будет на все много-много сил, раз они так желают отдавать себя целиком любимой работе.
И всех с наступающим Новым годом.