And I'm lit up in fire

«Существовали две независимые полицейские силы, делившие контроль над городом: полиция Сити, созданная актом парламента от 1836 года, чья юрисдикция распространялась на площадь в одну квадратную милю в центре Лондона, и Столичная полиция (Metropolitan Police), которая с 1829 г. обеспечивала порядок в остальной части британской столицы. Полицию Сити финансировали, соответственно, Корпорации Сити, а Столичную – Министерство внутренних дел.»

«Холмс вел на территории Сити несколько дел. В «Приключениях клерка» сержант полиции Сити Тьюсон с помощью подоспевшего констебля Поллока арестовал грабителя Беддингтона. Но иногда Конан Дойл игнорировал существование этой полиции. Показателен в этом отношении рассказ «Чертежи Брюса-Партингтона». Осмотром места на станции Олдгэйт, где был найден труп Кадогена Уэста, занимался, кроме Холмса и Уотсона, инспектор Лестрейд из Скотланд-Ярда в сопровождении «краснолицего и весьма услужливого старого джентльмена, представлявшего в своем лице железнодорожную компанию». Положим, последний мог быть старшим инспектором полиции Столичной железнодорожной компании Уильямом Госденом. А вот Лестрейду делать на Олдгэйт было нечего: эта станция находилась на территории Сити, не попадавшей под юрисдикцию Скотланд-Ярда. Хотя при чрезвычайных обстоятельствах обе полиции могли действовать на территории друг друга, формально чрезвычайных обстоятельств не было, и при обследовании места находки мертвого тела, как и при обследовании вагонов, должен был присутствовать представитель полиции Сити.»

читать дальше«Пытаться составить представление о полицейских процедурах по рассказам Конан Дойла – занятие неблагодарное. Писатель имел о них очень слабое представление. Обычно после обнаружения трупа дело происходило примерно так: констебль (патрульный или вызванный с фиксированного поста), первым оказавшийся на месте происшествия, вызывал свистком или сигналом своего фонаря подмогу. Он оставался ответственным за порядок на месте до прибытия полицейского начальства, поэтому отправлял кого-то из пришедших констеблей за врачом (обычно посылали за полицейским дивизионным хирургом, но иногда это был просто ближайший дежурный врач). Другой констебль шел в полицейский участок за санитарной тележкой и возвращался с нею, дежурным участковым инспектором и некоторым количеством констеблей из резерва для установки оцепления. Врач на месте делал поверхностный осмотр, после чего труп отвозили в морг для вскрытия. При участках и частях не было своих моргов, последние принадлежали приходам или находились при лазаретах работных домов. Получив сведения о произошедшем на его участке убийстве, дежурный инспектор извещал об этом детективов (непосредственно, если имелся отдел уголовного розыска при том же участке, либо по телеграфу), и они тотчас отправлялись на место, чтобы перенять у линейной полиции руководство расследованием. Детективы устанавливали личность мертвого, и дело поступало в особый коронерский суд, где жюри присяжных должно было вынести вердикт о естественной причине смерти либо умышленном убийстве. Задачей уголовной полиции было не только искать и арестовывать подозреваемых, но и представлять на этот суд всех найденных значимых свидетелей.»



«В отличие от своих континентальных коллег, британские детективы были опутаны массой формальностей, мешавших работе (в мемуарах они постоянно жаловались на это и завидовали французам и русским, особенно в тех случаях, когда формальности не давали раскрыть дело или довести его до суда). Так, арест за серьезные преступления с дальнейшим содержанием под стражей мог быть произведен только по ордеру, выданному судьей; если полиция арестовывала человека по подозрению, она обязана была выдвинуть обвинение и отпустить его под залог, либо представить его в течение суток в суд упрощенного судопроизводства, либо в крайнем случе в ближайший доступный суд. Если это не удавалось сделать, полиция должна была отпустить подозреваемого под полицейский залог, обычно на семь дней, пока она готовила дело, собирала свидетельства и выдвигала обвинение. Существовала также масса сложностей и в обычной сыскной работе. Так, например, чтобы приехать из Лондона в Баскервиль-Холл, инспектор Лестрейд обязан был получить письменное разрешение от комиссара на эту поездку (более всего на расходование казенных денег). Даже для того, чтобы проследить за подозреваемым, едущим, скажем, на конке, и не платить за такую поездку из собственного кармана, детектив обязан был предварительно (!) получить разрешение на трату казенных денег от комиссара. Впрочем, самому комиссару было ненамного легче: поскольку казначей полиции числился не по полиции, а по Министерству внутренних дел, комиссару приходилось писать объяснительные казначею на расходование денег даже при покупке чернил.»

«Было в Скотланд-Ярде еще одно учреждение, которое, возможно никогда не посещалось Холмсом, но в декабре 1892 его посетил Конан Дойл с Джеромом К. Джеромом. Речь идет о знаменитом «Черном музее». Закон в 1869 г. о собственности приговоренных и открытие центрального склада собственности заключенных в 1874 позволили полиции оставлять себе определенные вещи, принадлежавшие преступникам, для учебных целей. В 1877 г. инспектор Ним, отвечавший за склад, устроил в крохотной комнатке на третьем этаже обветшавшего здания №1 по Грэйт-Скотланд-Ярд коллекцию воровских инструментов и посмертных гипсовых масок преступников. Отныне всех новоназначенных детективов отправляли сюда для ознакомления с этой коллекцией, тем более что главным качеством сыщика считалась его способность запомнить и опознать преступника. Ним демонстрировал им использование воровских инструментов, а затем, ознакомившимсь с гипсовыми болванами, они отправлялись на улицы, чтобы отыскать там соответствующие «преступные типы».»

«Участок на набережной под новое здание Управления был куплен еще при министре внутренних дел Чайлдерсе, но само строительство началось только в 1888 г. При возведении здания было использовано 2500 т серого дартмутского гранита, вырубленного и обтесанного заключенными каторжной тюрьмы – это позволило значительно снизить расходы. Но хватило этого гранита только до третьего этажа. Всего же этажей было 8 по внешней стороне и 9 по внутренней, и верхние этажи надстраивали красным кирпичом с промежутками из белого камня. Углы здания были фланкированы башенками, а высокая крыша крыта черепицей из зеленого сланца. Теперь в 300 комнатах Нового Скотланд-Ярда полиция смогла разместить все службы центрального управления: департамент уголовных расследований, отделы, занимающиеся наемными экипажами, утерянной собственностью и надзором за осужденными, «Черный музей», собственную телеграфную станцию и типографию, которая ежедневно выпускала 4 экземпляра сборника приказов и других документов. Все отделы и комнаты Управления были теперь связаны друг с другом внутренним телефоном, хотя связь с внешним миром оставалась телеграфной. Новый Скотланд-Ярд был первым общественным зданием в Лондоне, которое имело полностью электрическое освещение, для чего в особой пристройке были установлены собственные электрогенераторы с четырьмя турбинами Парсонса. В октябре 1890 г. строительство было завершено, и именно сюда всю вторую половину своей карьеры захаживал Шерлок Холмс.»
(с) «Бейкер-стрит и окрестности», С. Чернов, глава «Полиция»

А если присмотреться, тут нет ни восьми, ни девяти этажей. )


Сие просто позабавило.

@темы: Sherlock Holmes

@темы: формульное

"There's a lady who's sure
All that glitters is gold
And she's buying a Stairway to Heaven..."
(c) Led Zeppelin

@настроение: in the long run there's still time to change the road you're on

@темы: свинцовый дирижабль, pictures of, blue light

Итак, про клозеты. )

"Первый этаж дворовой пристройки занимала кладовка, служившая, скорее всего, одновременно и прачечной, и туалетом. В гигиеническом отношении, с современной точки зрения, Лондон в царствование королевы Виктории не был образцовым городом, хотя здесь в самом широком ходу были ванны, ватерклозеты и другие блага цивилизации. Диспепсия (т.е. расстройство желудка) мучила горожан самым неприличным образом, и если у нас в России в ходу было выражение "старый пердун", британцы предпочитали другое - "old" или "aged dyspeptic".
<...>
К тому времени ватерклозет прошел уже довольно длительный путь развития. Ватерклозет "Аякс", изготовленный в 1596 году для установки в Ричмонд-Палас сэром Джоном Харингтоном, крестником королевы Елизаветы I (известной тем, что принимала ванну раз в месяц "вне зависимости от того, нужно это было или нет"), был первым нужником (necessary) в английской истории. Однако сэр Джон был высмеян другими пэрами за такое абсурдное устройство и никогда больше не строил ничего подобного, хотя и он сам, и королева продолжали пользоваться этими ватерклозетами вместо ночных горшков. Первый патент на "современный" туалет принадлежал Александру Каммингу, который в 1775 году изобрел S-образный сифон. Он имел сдвижной клапан внизу для удержания воды. Три года спустя Джозеф Брама, слесарь и инженер, запатентовал улучшенную версию с двумя шарнирными клапанами - один клапан закрывал днище чашки, а второй (предтеча современного поплавкового клапана) - слив в бачке (оригинал до сих пор используется в палате лордов; он также стал прототипом клозетов на кораблях и в поездах). В 1782 году было изобретено "U-образное колено", или сифон с водяным запором. В 1852 году Дж. Дж. Дженнингс представил смывную систему с неглубокой чашкой, опорожняемой в S-образный сифон. Он сделал популярными общественные уборные, установив их в Хрустальном дворце в Сиднеме для Великой выставки 1851 года; и свыше 827 000 человек (14% всех посетителей выставки) заплатили за пользование ими.

читать дальше

Туалетные чашки ватерклозетов системы Брамы изготавливались литыми из металла, красились и не имели бортика на ободе. Чтобы понять принцип их действия, достаточно вспомнить известные всякому, кто ездил на поездах, системы, в которых при нажатии на педаль открывается дно и вода смывает содержимое горшка в отверстие. В системе Брамы вода из чашки попадала сначала в особый резервуар внизу, а потом уже в выгребную яму или сточную канаву. У этих ватерклозетов было много недостатков. Металл ржавел и швы между чашкой и нижним резервуаром протекали. Поскольку клапан был ненадежен и часто застревал, бачок нередко переполнялся. Кроме того, при смыве приходилось рассчитывать исключительно на силу спускаемой воды, а лондонские правила запрещали использовать за один смыв более двух галлонов, чего было недостаточно для полного удаления фекалий. Хотя вся конструкция помещалась в деревянный корпус, клозет все равно ужасно вонял и не годился для применения внутри дома, поэтому уборную старались размещать во дворе у задней стены дома так, чтобы над ней не было никаких окон.
К 1870 году Томас Туайфорд модернизировал клозет Брамы, заменив подверженные коррозии металиические части фаянсовыми. Хотя ему не удалось кардинально избавиться от основных недостатков клозета Брамы, примерно с этого времени в новых домах уже при строительстве стали устанавливать туалеты внутри дома. Однако хозяева старых строений не спешили переносить сортиры со двора внутрь. Новые и неудачно расположенные водосточные трубы, указывал Ширли Мерфи, приводили к тому, что "каждый раз, когда содержание бачка спускалось, звук воды, мчащейся вниз по трубке, был отчетливо слышен в гостиной". Была и еще одна проблема, мешавшая быстрому распространению внутридомных туалетов: страх эпидемий тифа и холеры, которые свирепствовали в 1860-х годах, унося тысячи жизней. "Сколько смертных случаев, - спрашивал в 1877 году санитарный инженер С. Стивенс Хелльер, - были вызваны... грязной водосточной канавой, зараженным ватерклозетным сифоном, переполненной канализационной трубой...?"
Организация в 1870-х годах системы канализации покончила с эпидемиями, но не везде она была устроена должным образом, как это показывает письмо уже известного нам анонимного доктора редактору "Таймс". В цитируемом ниже отрывке для нас интересны две вещи: доктор жил где-то неподалеку от Бейкер-стрит (я предполагаю, что он занимал бывший дом Стивенса Хелльера, но точно это установить не удалось), а письмо было написано 17 апреля 1881 года, то есть чуть больше месяца после появления Холмса и Уотсона в меблированных комнатах у миссис Хадсон.
"Мой первый позыв к познанию фактического состояния вещей был вызван приблизительно спустя неделю или десять дней после начала моей аренды визгом из цокольного этажа, этот визг был возражением одной из моих служанок против внезапного появления крысы. Моей первой мыслью было то, что незванный гость обнаружил какой-то проход между моим домом и Баркингским устьем (водоотводом); но при осмотре я обнаружил, что дом даже не был связан с уличным коллектором и что мы жили над сотами выгребных ям. На следующий день я отослал семейство в Брайтон, освободил выгребные ямы и полностью засыпал их, проложил канализационную трубу к коллектору и был некоторое время доволен. Мой прямой арендодатель очень щедро и любезно позволил мне вычесть из моей аренды половину фактической стоимости работы; но он не стал делить расходы по отправке моей семьи или непредвиденной потери из-за временной непригодности дома для использования в качестве места приема пациентов.
В назначенное время мы все вновь водворились в наше жилище, и вскоре сосед-медик посетил меня. Мой посетитель не знал, через что мы прошли, но он привык посещать моего предшественника по аренде и был хорошо знаком с домом. После разговора в течение какого-то времени он начал принюхиваться и, наконец, воскликнул: "Вот это да! Вы избавились от запаха Х.!" Он фактически приписал слабый аромат, который прежде витал в комнате, в которой мы находились, личному присутствию выдающегося гигиениста, которого он имел в виду."
В "Этюде в багровых тонах" констебль Рэнс поведал Шерлоку Холмсу и доктору Уотсону, что два дома на Лористон-Гарденс близ Брикстоун-роуд стоят пустые и никто не желает в них селиться, потому что хозяин не хочет чистить канализационные трубы, хотя последний жилец умер там от брюшного тифа. К этому времени развитие медицинских знаний уже позволяло отвергнуть представление о человеческих экскрементах как разносчиках холеры и тифа и о загрязненной грунтовой воде как сопутствующем им факторам. Однако на плохие канализационные трубы все еще возлагалась ответственность за многие другие болезни, вроде дифтерии, лихорадки, расстройства желудка, запора и рожистых воспалений. Поэтому устройство прямо в доме помещений, которые служили источником опасности для здоровья, многим казалось нерациональным. Неудобство же ночных хождений во двор решалось старинными методами — при помощи ночного горшка под кроватью, который утром при уборке опорожняла горничная.
В 1884 г. на Выставке здоровья в Лондоне золотую медаль получил напольный вазообразный клозет Дженнингса, однако честь создания революционной конструкции цельного клозета выпала на долю Томаса Туайфорда. В 1885 г. он изготовил цельное (состоявшее из чашки и S-образного сифона Дженнингса), свободно стоящее на цокольной подставке устройство, а несколько позднее в том же году изобрел туалет вообще без клапанов, который был изготовлен целиком из фарфора и назван им "Юнитас" (откуда, собственно, и пошло название "унитаз"). Эти изобретения во многом решали проблему подтекающих соединений и неприятных запахов.
В 1886 году лондонская компания "Бофорт Уоркс" из Челси изготовила клозет, в котором улучшила проход воды через сифон для смывания самых тяжелых фракций, и унитаз приобрел практически современное устройство. Примерно в это же время Томас Краппер, владелец лондонской сантехнической компании, внедрил сифонную систему для опустошения сливных бачков, разработанную на основе приобретенного им патента Альберта Гиблина от 1819 года на "Бесшумный Бесклапанный Предохранитель Расхода Воды", что избавило пользователей от протечек в бачках, обычных для ранних систем с плавающим клапаном.
Когда в 1880-х годах принц Уэльский приобрел свою сельскую усадьбу Сандрингем-Хауз в Норфолке, он пригласил Томаса Краппера и Ко. для водопроводных и сантехнических работ, в том числе устройства тридцати уборных со стульчаками из кедра и оборудованием. Краппер получил свое первое королевское свидетельство и стал одним из основных производителей унитазов в стране; они стояли не только в Сандрингеме и Вестминстерском аббатстве, но и в значительной части лондонских домов.
Можно с уверенностью утверждать, что один из этих новомодных унитазов со временем занял место в сортире на Бейкер-стрит. Он мог приютиться в чулане, устроенном на первом этаже под лестницей, а мог в помещениях над кухней, рядом с ванной комнатой, куда можно было войти с лестничной площадки второго этажа. Причем старый сортир во дворе, скорее всего, остался для прислуги.
Стандартная клозетная чашка того времени была своего рода предметом искусства. Около 1875 года прежде закрытые кожухом из красного дерева унитазы были из санитарных соображений разоблачены, чтобы домохозяйки и прислуга имели легкий доступ к прохудившимся трубам и соединениям. Этим воспользовались изготовители клозетов. Вплоть до начала Первой мировой войны эти фарфоровые изделия богато украшали лепниной и росписью. Роспись состояла из любимых викторианских сюжетов: листьев, цветов и фруктов, хотя довольно распространен был и геометрический рисунок. Типичными цветовыми комбинациями для унитазов были коричневый и желтый либо красный и голубой. После смерти королевы Виктории количество украшений несколько уменьшилось, и эдвардианские унитазы имели более простой вид.



Первоначально бачки подвешивались довольно высоко, примерно в двух метрах над чашкой, и соединялись с ней лигой железной трубой большого диаметра. Эти бачки вмещали примерно 13 литров воды, гораздо больше, чем позднейшие образцы, из-за их примитивного смывного устройства. Крепились они либо к стене на литых железных кронштейнах, либо устанавливались на высоком деревянном коробе. К концу 1880-х улучшенные сифонные чашки сделали возможными уменьшить высоту крепления бачков, постепенно опустив их до положения прямо над чашкой.
Сами бачки обычно изготавливались в виде медного или оловянного бака, помещенного в ящик из дуба или красного дерева; иногда, впрочем, их отливали из железа. В этом случае их красили в красный или черный цвет либо эмалировали под фарфор. Чтобы слить воду, нужно было потянуть за фарфоровую или деревянную ручку, подвешенную на цепочке.
Стульчаки обычно делались из дуба или красного дерева, и были двух видов: т.н. "тронный стульчак" закрывал как чашку, так и смывной вход, и мог использоваться исключительно с подвесными бачками, тогда как простой овальный стульчак годился при любом способе крепления бачка.
Интересны способы контроля качества, применявшиеся в те времена производителями сантехники. Так, например, Дженнингс, чей туалет считался "столь совершенным санитарным клозетом, какой только может быть изготовлен", тестировал свое устройство, бросая в него 10 яблок диаметром сантиметра три, одну плоскую губку и четыре куска бумаги. Если все это смывалось, устройство объявлялось прошедшим проверку. Другой производитель, Джон Шенкс, разработал иной тест для своих устройст. Он бросал в чашку оберточную бумагу и тянул за цепочку. Если бумага исчезала, он выкрикивал: "Работает!"
Коль уж речь зашла о бумаге, нельзя не упомянуть о том, каким образом обитатели дома 221-б по Бейкер-стрит завершали отправления своих нужд. Для подтирки использовалась любая ненужная бумага. Не будет преувеличением представить себе горничную, которая получила от Шерлока Холмса прочитанную корреспонденцию, конверты, бумажные пакеты - одним словом, то, что не удостоилось чести быть вклеенным в его альбомы, - и, сидя в цокольном этаже за столом, режет бумагу на квадраты и нанизывает на нитку, которая потом будем подвешена в сортире на дворе.
Однако уже в 1880 году английская "Бритиш Перфорейтед Пейпер Компани" начала производить для своих сограждан довольно грубую по современными понятиям туалетную бумагу, продававшуюся не в рулонах, а заранее нарезанными листами в картонных коробках. Рулонная бумага того же производства была востребована цирюльниками, которые отрезали от нее куски, чтобы вытереть бритву после срезания мозолей и других подобных операций. Вероятно, сэру Генри Баскервилю, прибывшему в Лондон из Америки, были знакомы более совершенные образцы подтирочной бумаги - еще в 1857 году Джозеф Гайетти начал продавать упаковки т.н. "Терапевтической бумаги", которая была пропитана алоэ для излечивания трещин и других неприятных явлений в нижней части человеческого тела. Стоила такая упаковка 50 центов и содержала 500 листов, причем, на каждом листе было напечатано имя Джозефа. Впрочем, особого успеха эта инновация не имела.
В 1879 году Кларенс и Томас Скотт основали "Скотт Пейпер Компани", которой приписывается первое промышленное изготовление рулонной (тогда еще не перфорированной) туалетной бумаги (около 1890 года). Однако известно, что "Олбани Перфорейтед Рэппинг Пейпер Компани" продавала перфорированную и пропитанную лечебным составом туалетную бумагу "Медикал Тойлет Пейпер" в рулонах уже к 1885 г. (возможно, с 1877 г.). По крайней мере, к 1900-м гг. туалетную бумагу в рулонах уже легко можно было найти по обе стороны океана, в Америке и Европе."
(с) "Бейкер-стрит и окрестности", С. Чернов, глава "Кухня, ванная комната и дворовые пристройки"

@темы: Sherlock Holmes

Кусочки Турайды, аж от 22 июня.
Летом там прекрасные цветы на клумбах, но вообще Турайда особенно хороша осенью.

@музыка: Deep Purple Concerto for the Group & Orchestra - Second Movement Andante

@темы: архитектурное, pictures of, mother earth, по извилистым дорогам

@темы: random

@темы: темный пурпур

"History, Hits & Highlights" перпловский можно любить уже за раздел "фотогалерея", а именно - за фотографии Диди Цилля, который долго и упорно снимал Deep Purple MkII (хотя не только их - где-то там, я, кажется, видел Хьюза).
Nevermind. Это все потом. Пока я хочу повесить вот это. И я это сделаю.

@музыка: Baraka

@темы: pictures of, темный пурпур, there is music in my head

Я очень люблю наблюдать человеческую радость. Это ведь очень приятно - видеть искренне счастливых людей, верно?
Поэтому на Рубенса Баррикелло на верхней ступеньке пьедестала смотреть всегда приятно. Этот человек всегда _так_сильно_ радуется, что не умилиться невозможно.
Конечно, есть и другие варианты. Например, Кими Райкконен радуется очень сдержанно - со всей своей финской суровостью. И это тоже очень интересно наблюдать.
Знаете, когда Рубенс сказал, что посвятит свою победу Фелипе Массе, я подумал о том, что было бы очень здорово, чтобы он действительно выиграл. Рубенс чувствовал себя, конечно, ужасно. Ведь он дружит с Массой и именно от его, Баррикелло, машины отлетела эта злополучная пружина, угодившая в шлем Массы - после чего авария, сильная травма, даже разговоры о том, сможет ли Фелипе вообще участвовать в гонках.
Эта победа - очень кстати.
Учитывая то, что машина Фернандо - отнюдь не "самовозка", 6-ой результат совсем неплох.
Жека, ну как так, как так...
Себастьян же жжет. Причем, жжет он в прямом смысле этого слова, и жжет он моторы. Два за один уикэнд. Не виноват он, конечно, но все равно - хреново сие.



Валенсия и ее герои в фотокарточкахРаз Михаэль таки не выступает, то он морально поддерживает выступающего Луку Бадоэра. Нет, ну вы только посмотрите на него.


Сидит, глазки строит. ) То направо...


...то налево.


Уже и поесть человеку нормально не дают - только рот откроешь, сразу фотографы набегают. )


Мы видели, как ты в пятницу на тренировке веселился, когда Алонсо подпнул Хайдфельда на трассе! Нет, правда - ну что смешного Миша там нашел? )


Женя и олимпийский чемпион Бен Эйнсли (яхты).


Просто Женя. Очень затюканный Женя.


Кима. %)))))


Эрик Клэптон и Берни Экклстоун. Эрик знает, с кем там правильнее всего тусить.


Это ведь Мик, сын Шуми, верно? (что-то я его перестал узнавать в лицо, когда он подрос)


Просто Мария Нандо. )


А вы как спасаетесь от жары?


Рассвет над Валенсией.

@темы: формульное

Дождь и "Concerto for the Group & Orchestra" Deep Purple - это прекрасно.
Особенно с учетом того, что Кончерто я давно не слушал.

@музыка: "Second Movement - Andante"

@темы: темный пурпур, there is music in my head